Без бизнеса достичь плановых национальных показателей углеродной нейтральности почти невозможно, и государство стимулирует его приход на рынок углеродных единиц; бенефициарами процесса являются регионы – в том числе арктические.
Правительство России расширило доступ бизнесу к национальному рынку углеродных единиц, приняв постановление о совершенствовании механизма зачета углеродных единиц для уменьшения углеродного следа. Владельцы счета в реестре, в котором ведутся регистрация климатических проектов и учет углеродных единиц, теперь могут осуществлять зачет углеродных единиц для уменьшения углеродного следа иного лица. Это должно позволить снижать свой углеродный след малому бизнесу и ИП, которые сейчас не обязаны иметь свой счет в реестре углеродных единиц. Комментирует эксперт ПОРА Наталия Белякова, доцент Высшей школы экономики, руководитель Лаборатории коммуникаций в креативных индустриях (Москва).
Следовали Парижскому соглашению – и далее планируем. Об этом – и принятая в конце 2021 Стратегия социально-экономического развития с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года, и Климатическая доктрина РФ. Более того, сейчас заложенные в стратегии цели (к середине века сократить эмиссию парниковых газов на 60% от уровня 2019 и достичь углеродной нейтральности к 2060 году) пересматриваются со сдвигом влево. Так, Минэкономразвития недавно заявил о цели более интенсивного сокращения выбросов парниковых газов, чем это обозначено в действующей Стратегии низкоуглеродного развития. На повестке дня в свете сложившейся нормативно-правовой рамки климатической политики – собственно ресурсы и акторы реализации всего задуманного.
Без бизнеса, который пока крайне осторожно идет в повестку устойчивого развития (а тем более – на рынок углеродных единиц), достичь плановых национальных показателей углеродной нейтральности почти невозможно. Ведь бизнес вкупе с финансовыми институтами влияет на достижение более 80% стратегических для страны показателей. Поэтому в числе рекомендаций Счетной палаты, выпустившей ещё год назад отчет с весьма неутешительными выводами о реальном вовлечении бизнеса в повестку устойчивого развития – усиленная государственная протекция ESG-проектов компаний через предоставление госгарантий, зеленый во всех смыслах административный свет бизнесу со статусом «ответственный», включение критериев устойчивого развития в госзакупки.
Митигация [меры по уменьшению – прим. ПОРА] ущерба и адаптация к изменениям климата – две глобальные национальные стратегии борьбы с глобальным потеплением – недостижимы без широкого вовлечения бизнеса. Но не следует принижать при этом роль и федеральных и региональных органов исполнительной власти: 75 субъектов РФ приняли планы по адаптации, Минэкономразвития РФ разработало подробные методические рекомендации, действуют 10 отраслевых планов.
При этом размер бизнеса по-прежнему имеет значение, но и «малыши» тоже важны.
Принятие правительством разработанной Минэком нормы, позволяющей малому бизнесу и ИП снижать свой углеродный след без счета в реестре углеродных единиц – маркер государственной политики активации ресурсов разного бизнеса. Конкретно – вовлечения новых игроков в формирующийся рынок углеродных единиц.
Короткое ретро. Исторически включение МСП в зелёную повестку было скорее случайным романом, чем долгосрочными отношениями. Ключевым драйвером была личная инициатива предпринимателей – преимущественно молодого поколения, сложившегося в атмосфере экоактивизма и предпочитающего «не портить себе карму» без нужды. Со временем под нестабильными связями по большой любви появилась и рациональная основа. Выясняется, что залогом счастливого долгого брака между МСП и устойчивым развитием является последовательное озеленение цепочек поставок (и шире – цепочек создания потребительской ценности) крупным бизнесом. Хочешь встроиться в интересы крупного корпоративного сегмента (действующего в зависимости от отрасли в условиях добровольного или обязательной отчётности по выбросам) – меняйся. Эту эволюцию и стимулирует рассматриваемая новелла.
Но почему России надо действовать быстрее? Откуда такая спешка?
Глобальный рынок углеродных единиц переживает новый этап развития. Долгое время офсетные платежи считались пасынками «истинной декарбонизации» – технологических изменений в структуре производственных циклов, благодаря которым происходило снижение выбросов. Экоактивисты не раз обращали внимание на разрыв в стоимости компенсации произведенной тонны углерода за счет покупки единиц (около 7 долларов США) и его реального улавливания (от 15 до 100 и выше долларов США в зависимости от технологии). Очевидно, бизнесу выгоднее компенсировать, чем снижать.
Вместе с тем, ввиду явного провала человечеством контрольных показателей по борьбе с повышающейся температурой даже SBTi [Science Based Targets initiative – Инициатива научно-обоснованных целей, коалиция нескольких крупных международных проектов в климатической сфере – прим. ПОРА] недавно выступили с сенсационным заявлением, призвав ускорить декарбонизацию цепочек поставок с помощью логики компенсаций и закупки углеродных единиц. Из двух зол…
Для России, планирующей покрыть косвенную эмиссию углеродными единицами за счет лесо-климатических проектов, это перспективно. У нас профицит углеродных единиц.
Формируется и новый пул покупателей. В год председательства России в БРИКС всерьез заговорили о конфигурации соответствующего рынка. Пока создание рынка углеродных единиц БРИКС тормозит не только отсутствие реестров углеродных единиц в ряде стран, особенно – среди подавших заявление на присоединение к БРИКС+. Нет даже согласованного понимания условий энергоперехода.
Очевидно, что в случае синхронизации механизмов у России высоки шансы на лидерство в обороте зеленых капиталов БРИКС. Программа-минимум – компенсировать свой углеродный след в процессе негоциаций внутри БРИКС. Максимум – помогать это делать всем членам БРИКС, став лидером выпуска углеродных активов.
Это потенциал. Пока же рынок углеродных единиц России скромен. Сегодня в реестре 35 проектов, в обращении около 32 млн единиц, в планах – выпуск 81 млн единиц.
Двигаемся по догоняющему сценарию и идем немного своим путем, как и положено с учетом евразийской уникальности. Обязательная система валидации и верификации выбросов формируется в России параллельно с добровольной – когда игроки инициативно, а не из-под палки регулятора (палка – это квотирование; набор на выбросы) сокращают парниковые выбросы и продают офсеты другим игрокам. Добровольные рынки основаны на зеленых цепочках поставок.
Соответственно, новелла в отношении МСП рассчитана на активизацию рыночных обменов через допуск туда новых игроков.
Одновременно предпринимаются меры, чтобы дорога была с двусторонним движением. Без мотивации крупного бизнеса рынок не создать.
Скажем, прозрачность – базовое условие активной торговли углеродными единицами. Реестр углеродных единиц как механизм сокращения выбросов парниковых газов стартовал ровно два года назад. Последовавшая затем интеграция разработанного Минэком Реестра выбросов парниковых газов и Государственной информационной системы учета объектов негативного воздействия на окружающую среду Росприроднадзора технически упросила подготовку отчетности для компаний-крупных эмитентов парниковых газов. До 1 июля 2024 года нужно было подать отчет по выбросам за 2023 год – часть его формировалась уже в автоматическом режиме.
Следующий шаг – размещение в Реестре углеродных единиц полных отчетов по валидации и верификации, а также всей проектной документации по климатическому проекту.
В заключение приведем пример, как амбиции крупного бизнеса влекут за собой изменение и предпринимательской логики среднего и малого. Образцовый игрок российского углеродного рынка – нефтехимическая компания «Сибур», которая в августе 2024 года первой в стране получила от Национального рейтингового агентства некредитный рейтинг AAA.esg — год от года работает над озеленением своей цепочки поставок, меняя требования к ее участникам.
Бенефициар процесса – регион. В этом смысле неслучайным кажется факт, что первым среди российских субъектов ESG-рейтинг уровня АА от того же НРА в мае 2024 года получил арктический регион – ЯНАО. Безусловно, сыграли многие факторы, но чем больше бизнеса вовлечено в декарбонику, тем выше результат. Новелла об МСП – элемент государственной фасилитации в целом эволюционного процесса. Ведь надо, надо ускоряться.
Без бизнеса, который пока крайне осторожно идет в повестку устойчивого развития (а тем более – на рынок углеродных единиц), достичь плановых национальных показателей углеродной нейтральности почти невозможно. Ведь бизнес вкупе с финансовыми институтами влияет на достижение более 80% стратегических для страны показателей. Поэтому в числе рекомендаций Счетной палаты, выпустившей ещё год назад отчет с весьма неутешительными выводами о реальном вовлечении бизнеса в повестку устойчивого развития – усиленная государственная протекция ESG-проектов компаний через предоставление госгарантий, зеленый во всех смыслах административный свет бизнесу со статусом «ответственный», включение критериев устойчивого развития в госзакупки.
Митигация [меры по уменьшению – прим. ПОРА] ущерба и адаптация к изменениям климата – две глобальные национальные стратегии борьбы с глобальным потеплением – недостижимы без широкого вовлечения бизнеса. Но не следует принижать при этом роль и федеральных и региональных органов исполнительной власти: 75 субъектов РФ приняли планы по адаптации, Минэкономразвития РФ разработало подробные методические рекомендации, действуют 10 отраслевых планов.
При этом размер бизнеса по-прежнему имеет значение, но и «малыши» тоже важны.
Принятие правительством разработанной Минэком нормы, позволяющей малому бизнесу и ИП снижать свой углеродный след без счета в реестре углеродных единиц – маркер государственной политики активации ресурсов разного бизнеса. Конкретно – вовлечения новых игроков в формирующийся рынок углеродных единиц.
Короткое ретро. Исторически включение МСП в зелёную повестку было скорее случайным романом, чем долгосрочными отношениями. Ключевым драйвером была личная инициатива предпринимателей – преимущественно молодого поколения, сложившегося в атмосфере экоактивизма и предпочитающего «не портить себе карму» без нужды. Со временем под нестабильными связями по большой любви появилась и рациональная основа. Выясняется, что залогом счастливого долгого брака между МСП и устойчивым развитием является последовательное озеленение цепочек поставок (и шире – цепочек создания потребительской ценности) крупным бизнесом. Хочешь встроиться в интересы крупного корпоративного сегмента (действующего в зависимости от отрасли в условиях добровольного или обязательной отчётности по выбросам) – меняйся. Эту эволюцию и стимулирует рассматриваемая новелла.
Но почему России надо действовать быстрее? Откуда такая спешка?
Глобальный рынок углеродных единиц переживает новый этап развития. Долгое время офсетные платежи считались пасынками «истинной декарбонизации» – технологических изменений в структуре производственных циклов, благодаря которым происходило снижение выбросов. Экоактивисты не раз обращали внимание на разрыв в стоимости компенсации произведенной тонны углерода за счет покупки единиц (около 7 долларов США) и его реального улавливания (от 15 до 100 и выше долларов США в зависимости от технологии). Очевидно, бизнесу выгоднее компенсировать, чем снижать.
Вместе с тем, ввиду явного провала человечеством контрольных показателей по борьбе с повышающейся температурой даже SBTi [Science Based Targets initiative – Инициатива научно-обоснованных целей, коалиция нескольких крупных международных проектов в климатической сфере – прим. ПОРА] недавно выступили с сенсационным заявлением, призвав ускорить декарбонизацию цепочек поставок с помощью логики компенсаций и закупки углеродных единиц. Из двух зол…
Для России, планирующей покрыть косвенную эмиссию углеродными единицами за счет лесо-климатических проектов, это перспективно. У нас профицит углеродных единиц.
Формируется и новый пул покупателей. В год председательства России в БРИКС всерьез заговорили о конфигурации соответствующего рынка. Пока создание рынка углеродных единиц БРИКС тормозит не только отсутствие реестров углеродных единиц в ряде стран, особенно – среди подавших заявление на присоединение к БРИКС+. Нет даже согласованного понимания условий энергоперехода.
Очевидно, что в случае синхронизации механизмов у России высоки шансы на лидерство в обороте зеленых капиталов БРИКС. Программа-минимум – компенсировать свой углеродный след в процессе негоциаций внутри БРИКС. Максимум – помогать это делать всем членам БРИКС, став лидером выпуска углеродных активов.
Это потенциал. Пока же рынок углеродных единиц России скромен. Сегодня в реестре 35 проектов, в обращении около 32 млн единиц, в планах – выпуск 81 млн единиц.
Двигаемся по догоняющему сценарию и идем немного своим путем, как и положено с учетом евразийской уникальности. Обязательная система валидации и верификации выбросов формируется в России параллельно с добровольной – когда игроки инициативно, а не из-под палки регулятора (палка – это квотирование; набор на выбросы) сокращают парниковые выбросы и продают офсеты другим игрокам. Добровольные рынки основаны на зеленых цепочках поставок.
Соответственно, новелла в отношении МСП рассчитана на активизацию рыночных обменов через допуск туда новых игроков.
Одновременно предпринимаются меры, чтобы дорога была с двусторонним движением. Без мотивации крупного бизнеса рынок не создать.
Скажем, прозрачность – базовое условие активной торговли углеродными единицами. Реестр углеродных единиц как механизм сокращения выбросов парниковых газов стартовал ровно два года назад. Последовавшая затем интеграция разработанного Минэком Реестра выбросов парниковых газов и Государственной информационной системы учета объектов негативного воздействия на окружающую среду Росприроднадзора технически упросила подготовку отчетности для компаний-крупных эмитентов парниковых газов. До 1 июля 2024 года нужно было подать отчет по выбросам за 2023 год – часть его формировалась уже в автоматическом режиме.
Следующий шаг – размещение в Реестре углеродных единиц полных отчетов по валидации и верификации, а также всей проектной документации по климатическому проекту.
В заключение приведем пример, как амбиции крупного бизнеса влекут за собой изменение и предпринимательской логики среднего и малого. Образцовый игрок российского углеродного рынка – нефтехимическая компания «Сибур», которая в августе 2024 года первой в стране получила от Национального рейтингового агентства некредитный рейтинг AAA.esg — год от года работает над озеленением своей цепочки поставок, меняя требования к ее участникам.
Бенефициар процесса – регион. В этом смысле неслучайным кажется факт, что первым среди российских субъектов ESG-рейтинг уровня АА от того же НРА в мае 2024 года получил арктический регион – ЯНАО. Безусловно, сыграли многие факторы, но чем больше бизнеса вовлечено в декарбонику, тем выше результат. Новелла об МСП – элемент государственной фасилитации в целом эволюционного процесса. Ведь надо, надо ускоряться.
Источник: https://goarctic.ru
